Юрий Михайлович был одним из самых видных журналистов Вятки в 70е-80е годы ХХ века.
Родился в 1937 в г. Слободском Кировской обл. Окончил отделение газетных работников ЗВПШ при ЦК КПСС. В журналистике с 1958 года. Работал в белохолуницкой районной газете «Красное знамя», межрайонной газете «Сельская новь» и 46 лет в областной газете «Кировская правда» -корреспондентом, зав. отделом. Издавал и частную газету «Веришь – не веришь» (об аномальных явлениях природы). Основные темы – экономика промышленных предприятий и уфология. Автор ряда книг по истории предприятий. На основе материалов уфологической газеты им написана книга «Между раем и адом». Награжден орденом «Знак Почета», медалью ВДНХ, почетным знаком «За заслуги перед городом»( Киров), грамотами Союза журналистов СССР, правительства области, заслуженный работник культуры РФ. Лауреат областной журналистской премии имени С.М. Кирова.
Публикуем интервью, приуроченное к 80-ти летию Ю.М. Смолина, написанное Василием Васильевичем Смирновым
«Не виделись давно. Лет семь или восемь. С той самой поры, когда предложил Смолину провести мастер-класс для районных газетчиков. Я был председателем Союза журналистов Кировской области и не представлял учебу молодых дарований иначе, как в виде встреч с опытными практиками — мэтрами вятской журналистики. Предложил ему тему: «Моя записная книжка».
— Самое то, — сказал, давая согласие, Смолин. – Нынешние журналисты, наверно, уже и понятия не имеют, что это такое. Посмотришь – у всех диктофоны, один круче другого…
Со Смолиным попадание в цель оказалось стопроцентным. Почти два часа живого разговора о премудростях профессии и технологии журналистского творчества, многочисленные вопросы и неподдельный интерес в глазах не столько слушателей, сколько собеседников — это, я понимал, главный результат мастер-класса, проведенного Смолиным на одном дыхании.
Признаюсь, я и сам узнал о Юрии Михайловиче много нового, хотя и проработал с ним бок о бок несколько лет.
Его путь в журналистику не был предопределен природно- генетической наследственностью. Ни отец, ни мать к выбору профессии сына отношения не имели. Жили в Слободском. У отца, Михаила Васильевича, выросшего в бедной семье, было всего два класса образования, но, видимо, есть бог на свете – он наделил парня толковой головой и золотыми руками. Отец блестяще освоил редкую по тем временам специальность электрика и вместе со своей бригадой осуществил «электрическую революцию» сначала на отдельно взятой меховой фабрике «Белка», а потом и во всем Слободском районе. Даже когда отец вышел на пенсию, за ним нередко приезжали гонцы с фабрики: «Выручай, Василич! Никто лучше тебя не знает сеть!». И он ехал и выручал. Кстати, в пятидесятые годы своими руками смонтировал в подвале дома, где жила семья, водопровод и канализацию.
Матери Юрий не помнил. Она умерла, когда он был совсем маленьким. Настолько маленьким, что не мог осознать даже сам факт невосполнимой утраты. Когда ее везли на кладбище, он сидел на крышке гроба и довольный собой с гордостью поглядывал по сторонам .
В журналистику Смолин -младший пришел окольным путем — через стихи, которые начал писать, вступив в романтический возраст, в восьмом классе. Впрочем, окольный — не совсем точно, поскольку таким или похожим путем входили в профессию сотни других его и моих коллег. Школьному поэту аплодировали, когда он взволнованно читал свои опусы с больших и малых сцен Слободского, а однажды -облдрамтеатра в Кирове. Друзья-товарищи искренне советовали послать стихи в газету.
Он был на виду и после окончания школы — в Белой Холунице, работая в Доме культуры, и потом, когда стал воспитателем общежития в леспромхозе. Там и разыскал Юрия редактор возрожденной после перерыва белохолуницкой районной газеты «Красное знамя» Александр Иванович Лютиков – человек большевистской закваски. Он угадал в молодом человеке творческую жилку и пригласил поработать в редакции. С этого все и началось.
Когда осенью 1977 года я приехал после МГУ в «Кировскую правду», Смолин заведовал в редакции отделом промышленности и считался одним из основных перьев газеты – принципиальным, хорошо знающим область, людей, и, что особенно важно, прекрасно владеющим словом. Он был напористым и горячим, но как ни странно, его вспыльчивость и горячность чаще всего происходили не от желания на кого-то нападать, а от необходимости защищаться. Он из тех журналистов, которым важно доказывать, что темы и проблемы, которые ты решаешь в газете, — самые важные. Что подготовленные им к печати материалы не имеют права залеживаться в редакционном портфеле, потому что они — из реальной жизни. Они могут многое изменить – и в области, и на конкретном предприятии, и в чьей-то судьбе.
И это было так. Несмотря на довольно жесткую внутриредакционную конкуренцию за место на газетной полосе и на то, что секретариат, формирующий номер из материалов, не мог удовлетворить всех заявок, Смолину с его публикациями практически всегда зажигался зеленый свет. Не потому, что он был любимчиком секретариата, а потому что его публикации читали и горячо обсуждали. И на предприятиях, и на домашних кухнях, и, что немаловажно, — в партийных и государственных органах. Мне даже казалось: если материалам Смолина не будет хватать места в газете, ради него главный редактор расширит саму газету.
Смолин был автором нашумевшей в 1969 году эпопеи «Вятка. Дно деревянное» — истории, за которой заинтересованно следили в обкоме партии и в облисполкоме. Как выяснил журналист, за десятилетие молевого сплава по Вятке главная река области поглотила полтора миллиона кубометров древесины, выстелив свое дно штабелями бревен-утопленников. Публикация призывала взглянуть на ситуацию хозяйским взглядом. И журналиста услышали. Была организована кампания по очистке реки . Этим занялись созданные специально несколько хозрасчетных участков. В итоге со дна Вятки и впадающих в нее рек были буквально выужены тысячи кубометров полезной древесины, которая пошла на производство мебели, спичек, фанеры…
А было когда-то начало. Первая командировка в «районке» чуть не закончилась трагически. Приехал Смолин в лесной поселок Боровка, собрал материал для газеты, и надо бы уезжать. А на дворе весна, распутица – ни одной машины нет. Неожиданно повезло: откуда-то вырулил грузовик. Шофер неумолим — взял в кабину женщину-роженицу, а остальным попутчикам – полный отказ. Журналист умоляет: «Мне материал в газету передать надо» и, не получив разрешения, нахально залезает в кузов. А там – техника какая-то, двигатели тракторные, три штуки… Машина с трудом справляется с дорогой, едет , подпрыгивая в колдобинах, и…налетает на пень. Один из двигателей от резкого удара сваливается корреспонденту на ногу. Дикая боль. Ногу извлекали из-под железяки с огромным трудом. Словом, травмы избежать не удалось. Госпиталтзации – тоже. Из поселка Климковка за раненым прислали лошадь, и журналиста переправили на больничную койку.
Поверить в это трудно: на днях Юрию Михайловичу исполнилось 80 лет. Приведу здесь его небольшой предъюбилейный монолог по этому поводу.
— Никогда и подумать не мог, что такое произойдет, — говорит Смолин. — Я всегда был самым молодым. В Белой Холунице, например, все, с кем работал, были старше меня, причем намного. Посмотришь – в партийном аппарате такие боссы трудятся. Старье! Сегодня я думаю: а ведь им по 30-40 лет было.
Или. Иду по улице, слышу – кто-то окликает: «Дед!». Оборачиваюсь – меня. Звучит шокирующе. А потом думаю: так ведь я и на самом деле дед. Причем, с лихвой. Но это трудно принять, потому что в душе ты еще молод. Молод! Вот мне хочется в день рождения… встать на коньки. Если погода позволит, и каток будет расчищен, обязательно выйду на лед и, думаю, не опозорюсь., докажу, что сил еще много.
Коньки – моя слабость. Также, как и лыжи. Занимался когда-то и гимнастикой, и тяжелой атлетикой – штангу поднимал, гирю-двухпудовку из руки в руку кидал. С трамплина прыгал. Правда, не с настоящего, а самодельного. Летал по десять метров в воздухе. Ломал одну за другой лыжи, терял очки. Вылезал из сугроба и полз домой. Потом покупал новые очки и лыжи, и все повторялось. Кстати, благодаря спорту я вылечил шпоры на пятках и избавился от сильнейшего остеохондроза.
В «Кировскую правду» он пришел в 1967 году и, как утверждает сам, сразу окунулся в очень творческую атмосферу. В редакции работали замечательные журналисты и редакторы Леонид Дмитриевич Мокеров, Овидий Михайлович Любовиков, Константин Васильевич Верхотин, Борис Александрович Попереков, Михаил Александрович Ардашев, Валентин Александрович Домрачев, Галина Васильевна Мерзлякова… Другими словами, в редакции было у кого учиться , и тогдашняя «Кировская правда» стала для Юрия Михайловича настоящей школой журналистики. Она стала его судьбой и опорой на всю жизнь. Как, кстати, и он для нее. Восемь лет назд, в трудное для газеты время, когда над изданием нависла угроза закрытия, Юрий Михайлович написал в свойственной ему манере:
«И вот я узнаю о новой волне, вздыбившейся над редакцией. Ее поднимают люди, для которых история области – пустой звук, для которых удовольствие — потоптаться на памяти народной. Во что они хотят превратить орденоносную газету, пока не ясно. В чей-то придаток, в бесхребетное существо, в рекламное издание, коими бесплатно сегодня заполняются почтовые ящики? Возможны и другие варианты погрома. Хочется верить, что губернатор Кировской области Н.Ю. Белых , без которого подобные решения немыслимы, просто дезинформирован чиновниками о состоянии дел на информационном поле, не вник в глубину вопроса. Не хочется разувериться в его здравомыслии».
Закрыть газету не посмели.
Про свою работу в отделе промышленности Юрий Михайлович говорит, что делал всё с душой. Занимался экономикой, не встревая в политические разборки. Объездил все леспромхозы, обошел все предприятия, рассказывая не только о проблемах отрасли, но и о людях труда, рабочих династиях, передовиках производства. Никогда не стремился приукрашивать действительность. И без критики не обходился.
— Взять фанерный комбинат. Я в последние годы написал о нем много добрых слов. А ведь были публикации и другого рода. Например, статья «Красный якорь» на якоре». Или «Ржавые пятна на «Красном якоре». Критика была сильнейшая. Или моя любимая меховая фабрика «Белка». Одна из первых моих публикаций из Слободского называлась «Черная моль на «Белке». И вместе с тем написал книгу про нее, ее достижения.
Другими словами, экономическая тематика помогла мне лучше понимать, что происходит в жизни и куда мы идем.
Каждый из журналистов редакции занимался конкретной сферой. Верхотин, например, был потрясающим театралом, последовательным пропагандистом вятского праздника «Свистунья», организатором клуба кинолюбителей. Или вспомнить Ардашева. Он выпускал очень популярную у читателей страницу «Вятский крокодил». В сельхозотделе работал Вениамин Козлов – плоть от плоти крестьянин. Или «ходячая энциклопедия сельской жизни» – Иван Васильевич Филимонов. А Владимир Арсентьевич Ситников — известный сегодня писатель! Прекрасный был редактор Юрий Григорьевич Карачаров – очень творческий человек, который наполнял нас идеями… В одной из публикаций он разоткровенничался: «Когда я пришел редактором в «Кировскую правду», меня сильно «доставали», и особенно мне доставалось от молодого, горячего Юры Смолина…» Потом добавил: «Он и сейчас такой же». А еще подарил мне свою книгу про Афганистан ( это не похвальба, а то, что есть!) с надписью: «Главной опоре «Кировской правды», ее фундаменту, моему юному другу…». Добрые слова хочу сказать и о редакторе Николае Петровиче Мясникове. Он руководил газетой в переломные годы и очень многое сделал для коллектива…
Из журналистских казусов
Казус первый. Он связан с журналистом Геннадием Рыковым, который работал у меня в отделе. Пошел он на машстройзавод им.1 Мая и приносит материал, который, видимо, желая сделать поинтересней, начал такими словами: «Идет по железнодорожной ветке Петрович…». А потом продолжает рассказ о заводе, о том, что там происходит. Выходит газета — нам в отделе все звонки оборвали. Партбюро завода интересуется: «Кто такой Петрович? Мы обыскались – найти не можем». Нас с Рыковым приглашают на заседание партбюро, и мы долго объясняем, что Петрович – не конкретное лицо, а художественный образ. Вроде бы кое-как успокоили партийцев. Потом Рыкова переводят на работу в секретариат, а на его место мне в отдел дают Александра Иванова из отдела новостей. Я послал его написать материал из Кировского отделения железной дороги. Приносит. Я посмотрел в начало статьи и прочитал: «Идет по железнодорожной колее Петрович…» Я говорю ему: «Забирай материал! Уходи ты, уходи со своим Петровичем!»
Казус второй. Приехал к нам практикант из свердловского университета, а начиналась уборочная страда. И надо было написать в газете, как хлебоприемный пункт в Кирове подготовился к приему урожая. В том числе важно было рассказать о мерах по противопожарной безопасности. Паренек сходил, ему все подробно рассказали. И даже показали, как пропитывают стены противопожарным средством. Практикант написал материал, и мы его в газету поставили. Утром газета с публикацией выходит — нам звонят: склад, про который написано в заметке, ночью сгорел.
Мы говорили с Юрием Михайловичем довольно долго, и, к сожалению, за рамками этой публикации остались размышления о частной газете «Веришь-не веришь», которую Смолин выпускал в девяностые годы, и подробности его контактов с космосом, и суждения о сегодняшней прессе.
С ним говорить легко, потому, что он собеседник думающий и не похожий на человека, который с высоты прожитых лет начинает брюзжать: «А вот в наше время!». Он не говорит так, потому что «наше время» — для него не только вчерашний день, в котором остались события прожитых лет и лица, но и день грядущий, в котором по-прежнему есть место, если не подвигу, то творчеству и конькам. Оставаясь молодым душой, он обязательно докажет это.«
Василий Смирнов
